Говоря о Русской Православной Церкви, необходимо сразу отметить, что она является неотъемлемой  частью Церкви Вселенской. Как духовный организм, как тело Христово, она в своей духовной жизни с  самого начала отделена от мира, подчинена Промыслу Божию о ней и развивается под благодатным  водительством Святого Духа. Ее внутренняя жизнь в Боге сокрыта от мирского взгляда и не подлежит  мирскому пониманию.

     Но, будучи отделенной от мира сего, Церковь присутствует в мире, с его стихиями и страстями. Ее члены  – люди, составляющие общество. Человеческой оценке может подлежать лишь эта внешняя сторона  церковной жизни, представленная во взаимном и непрерывном влиянии друг на друга Церкви и общества.

     Миссия Церкви на земле – это спасительное служение народу и каждому человеку в отдельности,  распространение Божественной Благой вести, утверждение в мире угодных Богу  духовных и  нравственных начал. В свою очередь мир, оскверненный грехопадением, являясь противником Бога,  стремится к все большему удалению от Него,

 Постоянно вступая в противоречие и вражду  с Творцом  всего сущего.

      Борьба между Церковью и миром неизбежна. Полем битвы является человеческое общество – народ,  государство. Когда общество откликается на призыв Церкви, когда соизмеряет свою жизнь с заповедями  Христовыми, оно становится сплоченным и сильным. Когда же позволяет увлечь себя стихиями и пороками  мира – воцаряются смута  и разлад, ведущие к ослаблению и исчезновению самих основ общества.  История России предоставляет нам факты побед и поражений каждой из сторон в этой борьбе.

      Одним из таких фактов является предпринятая Императором Петром I  церковная реформа. В Церкви,  еще до этого подвергшейся «западному» влиянию, было упразднено Патриаршество, а сама она  становилась подчинявшемся Императору государственным «ведомством православного исповедания», наставники и пастыри превратились в государственное, хоть и духовное, сословие. Реформа значительно ограничила возможности и способность Церкви влиять на общество в то время, когда само оно становилось жертвой проникающего отовсюду мощного воздействия мирских и религиозных лжеучений и либеральных идей. Такая ситуация не могла не отразиться на духовном состоянии рядовых членов Церкви, на ее иерархии.

     Уже в XVIII веке св. Тихон Задонский пишет: «Оскудевает истинное благочестие, и изобилует лицемерие; оскудевают христиане, и умножаются лицемеры». [10]. С этого времени Церковь все больше и больше начинает восприниматься народом как один из «департаментов» Российской империи. Среди многих людей вера стала подменяться формальным исповеданием и причислением себя к Церкви. Но и в таких, новых, условиях «врата адовы» не смогли ее одолеть. И на этой «замерзающей» почве Церковь продолжала являть русскому народу подлинно святых подвижников, вынужденных удаляться от суеты мирской и потому видевших всю полноту опасности и гибельность того пути, на который встало общество. Вот, что говорит уже в XIX веке святитель Игнатий (Брянчанинов):

     «Веет от мира какою-то пустынею, или потому, что я сам живу в пустыне, или потому, что и многолюдное общество, когда оно отчуждилось от Слова Божия, получает характер пустыни».

      «Московские журналы открыли войну против монашества. Они называют его анахронизмом. Надо бы говорить откровеннее и сказать, что христианство становится анахронизмом. Смотря на современный прогресс, нельзя не сознаться, что он во всех началах своих противоречит христианству, и вступает в отношения к нему самые враждебные».

       « Охлаждение к вере объяло и наш народ, и все страны, в которых доселе держалось Православие».

       «Христианство, как Дух, неприметным образом для суетящейся и служащей миру толпы,  очень приметным образом для внимающих себе, удаляется из среды человечества, предоставляя его падению его»

.

        «Очевидно, что отступление от веры православной всеобщее в народе. Кто открытый безбожник, кто деист. Кто протестант, кто индифферентист, кто раскольник. Этой язве нет ни врачевания, ни исцеления».

       «Отступление начало совершаться с некоторого времени очень быстро, свободно и открыто. Последствия должны быть самые скорбные».

       « Чиновничеством уничтожено в Церкви существенное значение Иерархии, уничтожена связь между пастырями и паствою, а миролюбие, ненасытное стремление к суетным почестям, к накоплению капиталов уничтожило в пастырях христиан, оставило в них лишь презренных ненавистных полицейских».

      « Судя по духу времени и по брожению умов, должно полагать, что здание Церкви, которое колеблется уже давно, поколеблется страшно и быстро. Некому остановить и противостать. Предпринимаемые меры поддержки заимствуются из стихии мира, враждебного Церкви, и скорее ускорят падение ее, нежели остановят. Опять скажу: буди воля Божия! Что посеют, то и пожнут! Что посеяли, то и жнут! Последнее можно сказать о духовных журналах и о преподавании закона Божия…»[11].

      В словах святителя Игнатия чувствуется искренняя печаль и боль за Православную Россию. Итоги «всеобщего охлаждения народа к вере и благочестию» пришлось пожинать в начале XX  века. Вот некоторые свидетельства о состоянии Церкви и общества в то время митрополита Антония (Храповицкого):

       «Вступитесь за духовную школу, — призывает владыка Антоний, — ведь она и без того наполовину убита и еще вновь подбита глупейшей реформой...» Из нее вытравливают «последний остаток религиозного начала» и поддерживают «только грубо сословный дух и нигилизм», «...меня бы мучила совесть, если бы я не сказал своего слова в защиту издыхающей церковной школы» (12 марта 1907 г.).

«...Академии так низко пали за эти три года, так далеко отошли от своей задачи, что хоть Архангела Гавриила посылай туда ректором — все равно толку не будет»; «...50 студентов с учащимися попами ходили по пещерам (Киево-Печерской лавры), и никто ни к одним мощам не приложился; на сходке вотировали требование об отмене постов в академии... Я подумываю подать в Синод рапорт о необходимости составить правила для поведения академического духовенства»(22 ноября 1907 г.).

«Учащиеся в академии (Киевской) попы целыми месяцами не ходят в церковь, а штатских студентов во всех академиях на воскресных обеднях бывает 7–10 человек. Попы едят перед служением... утром, демонстративно. На сходках бывает по несколько попов в крайне-левой, а в левой — большинство; это во всех 4 академиях»; «...Когда благоразумные студенты возражают попам на сходке: это несогласно с основными догматами христианской веры, — то им отвечают, — я догматов не признаю. И вот толпы таких звероподобных экземпляров наполняют наши школы в виде законоучителей; о tempora, o mores!.. я снова еженедельно бываю в той семинарии и посещаю все прочие учебные заведения, духовные и светские. Все тихо, но все омертвело в церковном отношении... В Московской академии доцент читал о Златоусте, как сатирике, один студент — как о республиканце, а другой — как о социальном анархисте»; «...Только 4 профессора правых осталось, а прочие все левые. Конечно, наилучше было бы закрыть 2 академии, а консервативные силы сосредоточить в двух, изгнав всех нигилистов...» (28 ноября 1907 г.). «...Все-таки в Киевской академии нет глумления над верой, как в прочих» (26 апреля 1908 г.).

 «...Вообще, отцы-попы никогда искренно не сочувствовали религиозной профессиональной задаче духовной школы, а только ее   сословному назначению: выводить в люди их детей. Семинария... притихла, но все же остается учреждением скорее вредным, чем полезным, да и впредь ни на что хорошее нельзя надеяться...» (7 марта 1908 г.).

Зная и видя все это, не требовалось быть прозорливцем, чтобы сделать вывод о том, что положение Русской Церкви, а значит, и всего общества будет только ухудшаться. И действительно, годы шли, а тучи над Россией становились все чернее. Новые и новые случаи беззакония (на этот раз в одной из соседних епархий) заставляют владыку Антония буквально вопиять к небесам: «...Боже мой, Боже мой! До чего же мы дожили? В какой атмосфере живет... Церковь? В атмосфере разврата, лжи, обмана, лести и упадничества... Но неужели же ложь восторжествует, разврат поднимет голову и сатана будет победителем?» (25 октября 1910 г.). [12].

         К сожалению, даже епископат РПЦ в целом находился на невысоком духовном уровне. Вот что писал об этом в своих мемуарах известный церковный деятель протопресвитер Георгий Щавельской: “У нас, как ни в одной другой Православной Церкви вся жизнь епископа была обставлена особенным величием, пышностью и торжественностью. Эта пышность у нас неразумными ревнителями владычного сана с одной стороны и самими славолюбивыми владыками с другой часто доводилась до абсурда и полного извращения епископского служения. Они делали наших владык похожими на самых изнеженных и избалованных барынь, которые спать любят на мягком, есть нежное и сладкое, одеваться в шелковое и пышное, ездить непременно в каретах. Внешний блеск и величие часто скрывали от толпы духовное убожество носителя высшего священного сана, но компенсировать его не могли. В конце концов жестоко страдала от этого Церковь” При этом Г. Щавельской делает следующую оговорку: “имел наш епископат, конечно, и достойных представителей” [13].

       Общий итог рассуждениям о печальном духовном положении духовенства и мирян РПЦ перед революцией подводит митр. Вениамин (Федченков): “Духовная жизнь и религиозное горение к тому времени начали слабеть. Вера становилась лишь долгом и традицией. Огня не было в нас и в окружающих”.  [14].                                                                                                      

       Все эти обстоятельства резко понизили авторитет РПЦ среди российского общества и не позволили ей выступить в качестве консолидирующей силы во время революционных потрясений. Вместо этого в разгар революции Церковь была вынуждена заняться внутренним реформированием. Но было уже слишком поздно.

      Не подлежит сомнению, что революции в России не было бы, если бы не первая Мировая война. Самый надежный оплот монархии, - кадровая армия, и лучшие сыны России, пополнявшие ее, были убиты, ранены или попали в плен. Общие потери России в войне составили 1 миллион 800 тысяч человек убитыми и 2 миллиона 500 тысяч человек пленными. К 1917 году войска были укомплектованы в основном крестьянами, которые устали от бедствий военного времени и стали легкой добычей для различного рода революционеров, воспользовавшихся тяжелым положением страны для дестабилизации обстановки с целью захвата власти. Большинство солдат отошли от Церкви. Генерал Деникин рассказывает, как один из русских офицеров расположил своих солдат на постой в храме, причем устроил отхожее место прямо в алтаре, - и ни один из сотен формально православных людей не возмутился этим святотатством! Если еще в 1916 году к Святой Чаше регулярно подходили почти все православные солдаты, то после отмены в 1917 году обязательного причащения в армии, 90% солдат перестали причащаться. [15].

                                                      *   *   * 

Столь горестное положение в Церкви очень беспокоило Государя  Императора. Им не раз предпринимались попытки по разрешению всех накопившихся в церковном устройстве вопросов. В  марте 1905 года Священный Синод обратился к Царю с докладом, в котором просил о созыве Поместного Собора. Государь согласился с необходимостью его проведения, однако, по его мнению, для спокойной и плодотворной работы Собора должны были соответствовать внутренняя обстановка в стране и внешнеполитическая ситуация в мире. И вот в конце 1905 года в собственноручном рескрипте на имя митрополита Антония (Вадковского) Николай II написал: 

     «Ваше высокопреосвященство, Церковная власть, в лице Священного Синода, весною настоящего года, заявила Мне о необходимости созвать, для устроения дел церковных, чрезвычайный Всероссийский Поместный Собор.
         Тяжелые обстоятельства на Дальнем Востоке не дали Мне возможности тогда привести в исполнение это благое намерение. Ныне же Я признаю вполне благовременным произвести некоторые преобразования в строе нашей отечественной Церкви, на твердых началах вселенских канонов, для вящего утверждении Православия.
       А по сему предлагаю вам, Владыко, совместно с митрополитами: Московским — Владимиром и Киевским — Флавианам, определить время созвания этого, всеми верными сынами Церкви ожидаемого собора.
Поручаю Себя вашим молитвам. НИКОЛАЙ».

       16 января 1906 года Государь утвердил состав Предсоборного Присутствия во главе с митрополитом Антонием. Присутствие открылось 6 марта 1906 года в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга. Это Присутствие вместо единой работы продемонстрировало противоречия и расхождения среди духовенства. Присутствие собралось в то время, когда смута охватила практически всю страну. Отношение духовенства к смуте было разным. Часть его была открытой сторонницей революции. В 1905 году архимандрит Михаил (Семенов) издал брошюру «Христианская свобода», в которой утверждал, что теории Карла Маркса совместимы с христианством. В том же году сформировалась группа «32-х», состоящая из священников (среди них Бриллиантов, Колокольников и Тихвинский), напрямую связанных с революционным движением и открыто участвовавших в политической борьбе с правительством. Во время московского восстания в декабре 1905 года с некоторых колоколен, при попустительстве духовенства, а иногда при его помощи, по правительственным войскам стреляли боевики. Дело приняло такой оборот, что полковник Мин был вынужден предупредить приходское духовенство, что «если будет произведен выстрел с колокольни, то они будут лишены дохода с церкви на первый раз, а на второй - лишены места». [17] 

 На этом Предсоборном присутствии звучали самые разные мнения. Многие выступавшие разделились на крайне левых и крайне правых радикалов. Достичь единогласия не удалось.

         В  такой ситуации попытка  провести Поместный Собор, конечно же, успеха не имела. Но Государь не оставлял  этот вопрос закрытым.  Уже в 1914 году в личном письме к К.П. Победоносцеву он писал: 
     «Само собою возникает мысль о Всероссийском Поместном Соборе, мысль, которая уже давно таится у меня в душе. По многим другим вопросам нашей церковной жизни обсуждение их Поместными Соборами внесло бы мир и успокоение, притом правильным историческим путем, в полном соответствии с преданиями нашей Православной Церкви». [18].

  Но началась Первая мировая война…