
поиск по сайту
ПОЛИТИЧЕСКАЯ СМУТА В ОБЩЕСТВЕ
Еще в начале XX века внутреннее состояние России, казалось, было спокойным. Политическая активность различных общественных движений не выходила за рамки отдельных выступлений и террористических вылазок, строго пресекавшихся государством. Революционное брожение находилось в режиме подпольной агитации, по всей стране действовали так называемые «кружки» и «тайные общества». Им суждено было исполнить роль той самой «закваски», вброшенной в общество, до времени незаметной и ждущей своего часа. Благоприятные условия для их проявления наступили в ходе неудачной для России войны с Японией.
«В тяжелые моменты военных неудач на фронтах Маньчжурии часть русской общественности наполняла рестораны и наиболее прогрессивная ее часть пила шампанское за успех противника. Революционная часть партийных группировок радовалась неудачам, видя в них средство борьбы с правительством. Под влиянием революционной пропаганды с началом войны начались крестьянские погромы в Полтавской и Харьковской губерниях. В 1905 году к крестьянским погромам присоединились рабочие фабрик, революционному движению начали содействовать крупные промышленники, отпускавшие средства для издания программной литературы».[1].
Вскоре уже вся Россия была охвачена волной забастовок и военных бунтов. Со стороны всевозможных партий стали звучать призывы к изменению государственного строя. И если умеренные из них не требовали ограничения самодержавия, то крайне радикальные партии не скрывали своего стремления к свержению монархии и разрушению всех основ государства. К последним, в первую очередь, принадлежала Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП). Ее вожди с самого начала провозгласили свою главнейшую цель – вооруженный захват власти. При этом террор рассматривался ими как непременное средство борьбы. Еще в 1902 году Ленин писал в газете «Искра»: «Нисколько не отрицая в принципе насилия и террора, мы требовали работы над подготовкой таких форм насилия, которые бы рассчитывали на непосредственное участие массы и обеспечивали бы это участие». [2].
Разумеется, Ленин и его партия не могли не поучаствовать в народных волнениях 1905 года. В своих многочисленных статьях в то время он призывает рабочих воспользоваться удручающим положением России в войне с Японией и «поднять восстание в момент наибольшего правительственного отчаяния, в момент наибольшего народного возбуждения». [3].
9 января 1905 года в Петрограде должно было состояться мирное шествие рабочих с целью передачи Царю петиции с их требованиями. Под влиянием большевиков уже в эту петицию были включены вопросы политического характера. А буквально накануне шествия, вечером, по указанию Ленина, Петроградским большевистским комитетом была распространена провокационная прокламация. В ней говорилось:
«Свобода покупается кровью, свобода завоевывается с оружием в руках, в жестоких боях. Не просить царя, и даже не требовать от него, не унижаться перед нашим заклятым врагом, а сбросить его с престола…Освобождение рабочих может быть делом только самих рабочих, ни от попов, ни от царей вы свободы не дождетесь. Долой войну! Долой самодержавие! Да здравствует вооруженное восстание народа! Да здравствует революция!» [4].
Конечно, после такого «призыва» шествие к Зимнему дворцу уже не выглядело мирным, напротив, представляло угрозу для власти и порядка, требовало решительных мер для подавления.
Но и трагические итоги этой акции Ленину оказались только на руку: в своих новых «агитках» он вовсю клеймил «беспощадного» царя. Как видим, уже тогда проявилась безудержная страсть большевиков к провокациям, подстрекательствам и насилию, их неуемная жажда крови, как можно большей крови.
К слову сказать, те события показали, что большевистская пропаганда еще не имела значительного влияния на народ. Многие рабочие, участвовавшие в восстании, очень скоро поняли, что большевики их обманули. Они попросили Царя простить их, принять и выслушать. Государь простил и встретился с рабочими, пообещал принять меры по улучшению их быта.
Выступление Николая II на открытии Государственной Думы. 1906 г.
Неоднозначным итогом народных волнений стал изданный Государем 17 октября 1905 года Манифест о созыве Государственной Думы. Уже сам факт создания этого органа был моментально взят на вооружение большевиками. В соответствии с принципом «разделяй и властвуй» их политическое кредо было таким: что плохо для государства - хорошо для нас. На IV съезде РСДРП, принимая решение об участии в выборах в Думу, они постановили для себя «планомерно использовать все конфликты, возникающие между правительством и Думой, как и внутри самой Думы, в интересах расширения и углубления революционного движения». Последующие заседания Государственной Думы, причем всех созывов, наглядно показали, что «между претензиями народных представителей и их способностями к управлению страной лежала глубокая пропасть». [5]. Как отмечает современный западный исследователь, «Дума являлась мощным оплотом оппозиции самодержавию. Ее депутаты пользовались иммунитетом и не могли подвергаться полицейским преследованиям; их дебаты происходили в условиях наибольшей свободы слова, они постоянно пользовались своим правом обращаться с запросами к правительству и последовательно срывали исполнение правительством его замыслов, отклоняя законопроекты». [6].
В одном из своих писем в марте 1907 года Император отмечал: «Все было бы прекрасно, если бы все то, что говорится в Думе, оставалось в ее стенах. Дело в том, что каждое слово, сказанное там, появляется на другой день в газетах, которые народ с жадностью читает». [7].
Именно российская пресса в последующие годы вплоть до 1917-го стала главным проводником революционных идей и провокаций. Причем, в этой мерзкой и бесстыдной войне против государства участвовали не только радикальные политические издания, но и массовая печать с ежедневными новостями.
«На газетном бизнесе делали крупные состояния. Редакторы и издатели умели настраивать общественное мнение, но и им приходилось подстраиваться под него, выплескивать сенсации, будоражащие новости. Если журналистские сенсации увязывались с политическими и социальными проблемами, то могли производить столь же разрушительное действие, как и материалы радикальной печати.
Поток антиправительственных публикаций хлынул с конца 1905 года. Наибольшей ядовитостью отличались сатирические произведения. Сотни писателей, художников и редакторов в изданиях под такими названиями, как «Фонарь», «Пулемет», «Бомбы», «Злой дух», «Скорпион» - всего до 380-ти, напустились на правительство, императора, царскую фамилию, порой яростно и разнузданно. Многие изображения правительственных чиновников, а также символические изображения государства доходили до бесчеловечности, отличались леденящей кровь жестокостью: отвратительные чудовища, терзающие юных дев; вампиры, у которых кровь капает с клыков, набрасываются на младенцев; солдатня, вырезающая целиком деревни; скелеты в истлевших саванах и с сатанинскими глазами, восторженно любующиеся грудами тел… По своей грубой физиологичности эти материалы подобны изображению работы прозектора в анатомическом театре; стремление приучить к бесчеловечности напоминает пропаганду зверств времен первой мировой войны». [8].
Остается заметить, что приведенные выше слова принадлежат современному американскому ученому-историку. Согласитесь, его трудно упрекнуть в антидемократичности.
Как видим, население страны целеустремленно подвергалось мощнейшему психологическому воздействию революционно настроенных сил. И это одурманивание продолжалось на протяжении многих лет.
«Та часть русской общественности, главною целью которой было проведение партийных программ в жизнь, для подрыва верховной власти пользовалась средствами не очень достойными, часто доводя их до полного цинизма. Усилия ее были направлены на подрыв морального престижа царской семьи. Она обвиняла царя в безволии и влиянии на управление страной императрицы, находившейся в свою очередь под влиянием Распутина настолько, что все министры, по их утверждению, назначались по его указанию, несмотря на то, что большинство министров входило в состав Государственной Думы и назначалось по рекомендации ее членов; злые сплетни продолжали служить главной темой при обсуждении государственных непорядков.
Достойно внимания то, что нападки, направлявшиеся на честь императора, шли не только с низов высшего командного слоя и передовой общественности, но и со стороны многочисленной императорской фамилии и ближайших родственников царя. Личность Государя, престиж Династии и императорского дома служили объектами никем не сдерживаемой лжи и провокации. Со всех сторон деятельность сводилась к одному: цель оправдывает средства. (Режиссеры всей этой грандиозной травли знали свое дело и оставались в тени; хорошо организованная компания шла как бы сама собой).
К началу 1917 года моральное состояние русской общественности являло собой ярко выраженные признаки патологического состояния, изучение и объяснение которого относится к области массовой психопатии. Многие исследователи событий того времени объясняют их тем, что общественные деятели, стоявшие близко к управлению страной, принадлежали к международным политическим тайным обществам, в том числе и часть высшего командного состава. Все они руководствовались принципом: для достижения поставленных целей все средства хороши. Отрицать силу тайных международных обществ, разумеется, нельзя, но приходится согласиться и с тем, что причины, двигавшие общим настроением высших слоев русского общества, крылись в более глубоких истоках духовного общественного состояния». [9].
Как видим, практически все влиятельные политические силы России в те годы оказались одержимы состоянием, которое иначе как с м у т о й не назовешь. Признаки этого умопомрачения все больше и больше проявлялись и в низших слоях общества. Рассадниками заразы становились всевозможные «кружки», действующие в учебных заведениях, на заводах и фабриках, в армейских подразделениях. Все явственнее проглядывались и плоды этой смуты: общественный и политический нигилизм, развенчание идеалов и авторитетов, поругание святынь, всеобщее падение нравов.
И тут справедливо будет спросить: а как же Церковь? Как Церковь относилась ко всему происходившему? Ведь она, являясь духовным оплотом российской государственности, всегда стояла на страже христианских нравственных ценностей? С сожалением приходится констатировать, что Церковь, вернее, ее видимая земная часть, называемая церковным народом, оказалась не способной противостоять смуте, многие православные христиане позволили увлечь себя стихиями мира сего, теми или иными революционными идеями.