Отношение к казакам как к контрреволюционному «сословию» сформировалось у большевиков еще задолго до октябрьского переворота 1917 года. Революционеры всех мастей не могли простить казакам их участия в ликвидации общественных беспорядков в 1905-1907 годах. Оплотом царизма и реакционного режима назвали тогда казаков.

    Монолитная сплоченность казаков, их боевая мощь, высокое воинское мастерство, наконец, особые «сословные» привилегии в землепользовании выделяли казаков среди других народов, населяющих Россию.

   Захватив власть, большевики попытались «нейтрализовать» казаков политически, посулив им сохранение привилегий и освобождение от «сословных» обязанностей по несению военной службы. Расчет был сделан на то, что казаки, увлеченные обещаниями большевиков, а также решением собственных жизненных вопросов, окажутся в стороне от вооруженного сопротивления новой власти.

    Но уже первые действия комиссаров в станицах, большевистская пропаганда показали чуждость и враждебность  большевистских идей казачьему менталитету и общественному устройству. И весь народ стал подниматься на борьбу за свои станицы и хутора, за сохранение казачьего уклада жизни, за самоопределение казачьего народа в условиях всеобщего хаоса и разрушения российского государства. К тому же, казаки, в  большинстве своем, сохранили иммунитет к «новым веяниям» и их предпочтения были на стороне антибольшевистского Белого движения.

    Всё это вызывало ярую ненависть и гнев со стороны большевиков. Ведущаяся ими повсеместно по всей России классовая борьба на казачьих землях стала применяться по отношению к целому народу как таковому. Война на уничтожение была объявлена всему Казачеству.

    Полное физическое истребление боеспособной части Казачества, ликвидация экономической базы существования казачьих хозяйств, насильственное переселение в чужие места, заселение казачьих земель выходцами из малоземельных районов России, массовый террор и насильственный слом национального самосознания – такие деяния характеризуют первый этап советской государственной политики – геноцида казачьего народа. Явные «успехи» красных в расказачивании, а также поражение Белого движения сделали возможным к 1924 году  убавить пыл большевиков в их антинародных действиях. Тем не менее, результаты расказачивания говорят сами за себя: в 1926 году на Дону осталось не более 45% от дореволюционного казачьего населения, в Уральском войске около 10%, в других войсках – до 25%. Были уничтожены практически все казаки старше 50-ти лет – гордый народ-воин был лишен памяти и традиций.

   Террор продолжался и далее, и хотя выражался в не столь же агрессивных формах, но  сохранял при этом главную свою цель – последовательное «очищение» казачьих земель от казачьего общественного уклада жизни и  от всего того, что о нем напоминало, происходила  повсеместная «советизация» жизни в станицах.

   Новая волна геноцида началась с периодом коллективизации. С 1930 по 1936 годы под видом раскулачивания уничтожались остатки былых сохранившихся единоличных казачьих хозяйств, их владельцев расстреливали, отбирали все имущество, насильно переселяли в необжитые районы Севера, Сибири, Средней Азии. Тысячи и тысячи казаков погибли от искусственного голода, не выдержав невыносимых условий существования на новых местах.

    Сохранилось множество документов, свидетельствующих о тех трагических и страшных временах. Сегодня мы имеем также возможность знакомиться с воспоминаниями людей,  уцелевших во всеобщей веренице геноцида. Это живая память, взывающая к безвинно пролитой крови мучеников большевизма с просьбой и молением, чтобы подобная катастрофа никогда больше не могла повториться, чтобы сегодняшние казаки смогли найти в себе силы для национального объединения, чтобы жизнь Казачьего народа продолжалась в его потомках.